Матеріал опубліковано в рамках конкурсу Tech Today Awards
Предлагаем вашему вниманию интервью директора Института космических исследований Олега Федорова — о том, как наши ученые предскажут катастрофы, и когда украинцы полетят в космос.
Коридоры Института космических исследований пусты, печальны, мрачны и совсем не соответствуют мечтаниям всех мальчишек класса моего детства. Как и многих ученых в Украине, космических исследователей ныне охватило безденежье, а разрыв отношений с Россией и вовсе усугубил положение отрасли. Тем радостнее было узнать, что усилиями энтузиастов космическая отрасль в Украине не просто продолжает дышать, но и запускает свои уникальные проекты, переориентируется с российского на другие рынки.
О том, каким чудом им это удается, а также об общих тенденциях в мировой космонавтике и космологии мы поговорили с директором Института космических исследований НАН Украины, членом-корреспондентом Международной академии астронавтики Олегом Федоровым накануне Дня космонавтики.
— Олег Павлович, космическая отрасль Украины была сильно завязана на российской. Чего лишилась наша страна из-за конфликта с нашим соседом и разрыва связей?
— То, что произошло, нанесло очень серьезный удар по отрасли. Но я не поддерживаю в данном контексте выражение товарища Путина о том, что «Развал Советского Союза — это трагедия». Тут есть разные аспекты. Да, большинство заказов нам поступало из России, отрасль как таковая была частью советского потенциала. В частности, днепропетровский «Южмаш» делал ракеты и для «Морского старта» (плавучий космодром для запуска ракет и одноименный международный консорциум по эксплуатации космодрома «Морской старт». — «Репортер»), и по другим заказам России. И до сих пор они там сейчас ракету делают… Объем производства небольшой, но есть.
— Они же, вроде бы, делали ракеты «Зенит» для российского проекта…
— Да, для «Морского старта» делали «Зенит». Но сейчас этот проект заморожен. Хотя есть надежда, что он возобновиться.
Вы знаете, что приборы, обслуживающие все серьезные процессы, связанные с космосом в России, делались в Украине? Например, приборостроительные предприятия, которые делали полностью всю систему управления для Международной космической станции, — харьковские. А киевские предприятия и сейчас делают аппаратуру для аппаратов, которые летают на МКС, — ракет «Союз» и космических кораблей «Прогресс». До сих пор. Потому что у нас имеются международные обязательства, а не только перед Россией.
Наши промышленники работают в системе сплошных запретов. Россия запрещает вывозить комплектующие, которые здесь используются для создания этих приборов. Украина запрещает что-то поставлять в Россию. Тем не менее, наши конструкторы добиваются каких-то разрешений и, так или иначе, а космические корабли с украинской аппаратурой и международными экспедициями взлетают. Хотя сейчас это не очень афишируется. Да и заказы эти постепенно сходят на «нет».
— Потому что промышленность и России, и других стран потихоньку переориентируется на свою продукцию…
— Конечно. Правда, объявить это легче, чем сделать. Есть определенная специфика космических технологий. Любой прибор, который ставится в действие, должен быть облетан. И все новое, что может создать Россия, их ракеты — это все сделано на основе «королевской семерки» (ракеты «Р-7», которая была разработана и испытана украинцем Сергеем Королевым. – «Репортер»). Теперь его разработка всего лишь модифицируется. Это везде так. Россияне говорят: «Вот завтра мы «Морской старт» будем делать без украинской ракеты. Мы не «Зенит» туда поставим, а свою новую «Ангару». И в этот момент наши специалисты улыбаются, потому что нельзя этого сделать. Это может сказать разве что товарищ Рогозин (вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин, курирует корпорацию «Роскосмос». – «Репортер»). И хотя он оканчивал московский госуниверситет, уровень интеллекта у него не очень высокий.
Конечно, мы потеряли многое. Но есть такой пример, как КБ «Южное», которое сегодня является флагманом нашей космической индустрии. Оно набирает молодых специалистов, расширяет производство, средняя зарплата у них — 7000 гривен. Они переориентировались с российского на другие рынки и все продают туда. Хотя они, конечно, выпускают не ракеты, а приборы, готовят документацию. А промышленность нашу, «Южмаш», например, переориентировать значительно сложнее, их ракеты не востребованы. В этом смысле мировой рынок очень поделен, туда ворваться нельзя, ведь за каждой страной-участником стоит политика его правительства.
— В результате аннексии Крыма Россия забрала у нас и Центр дальней космической связи в Евпатории. Каковы последствия этой потери?
— Потеря Евпаторийского центра — это удар и для меня лично, я вложил в него и персональные усилия, так как ранее работал в Национальном космическом агентстве. Мы оснащали его, это был общенациональный центр. Теперь он под сапогом российского министерства обороны. Туда даже российским ученым доступ теперь дается сложнее, чем когда они приезжали в Украину.
Но они тоже многое потеряли. Была у них астрофизическая обсерватория «Радиоастрон», запущенная совместными усилиями, проект был направлен на многократное увеличение разрешающих способностей телескопов. Ну, мы и наши харьковские коллеги, естественно, все вместе развернулись и ушли, так как с оккупированным Крымом работать не можем. И они без нас тоже эту антенну использовать не могут, она была оснащена нашей новой аппаратурой, и другие специалисты ее обслуживать не обучены. Насколько я знаю, сейчас эта антенна не используется. В области науки — весомые потери с обеих сторон.
— Кстати, именно ваш институт был координатором российско-украинского проекта на МКС. Это тоже ушло навсегда?
— Наш институт вместе с московским НИИМашем (ведущее предприятие российской ракетно-космичской отрасли. — «Репортер») лет 10 готовили эту программу! Жаль, конечно, я посвятил этому немалую часть жизни. Мы должны были проводить электромагнитный мониторинг, технологические, материаловедческие исследования. Готовили эксперимент по кристаллизации в космосе… Теперь не будем возить наше оборудование в Россию.
Но у нас сохранились группы исследователей, способность что-то делать. Сейчас мы думаем, как все то, что было сделано, реконфигурировать и использовать в другом русле. Ведем переговоры с европейцами и надеемся, наша работа не погибнет.
«В шароварах слетать в космос — это не цель»
— Какова перспектива для украинцев снова полететь в космос?
— Считаю, что нам пока в космос не надо. Как ученый я, конечно, понимаю, что это нужно делать, должна быть программа участия украинского человека в МКС. А как постановщик процессов я задаю вопрос: что в результате этого мы хотим получить? В шароварах слетать в космос, чтобы показать, что украинцы были на орбите, для пиара — это не есть цель.
Мы хотели, чтобы украинец принял участие в экспедиции в рамках проекта МКС. Но теперь, когда мы задавали вопрос России о такой возможности, они запросили огромные деньги. Мы на это не пошли.
Сейчас мы ведем переговоры с американцами, европейцами относительно участия в международной экспедиции наших людей. И хотя у всех потенциальных партнеров — свои интересы, наши люди тоже могут выполнять конкретные задачи в интересах Украины. Но для этого Украина, прежде всего, сама должна четко сформулировать свои цели в рамках долгосрочной национальной программы.
— Сейчас многие любители приобрели телескопы, наблюдают за звездами и даже открывают космические тела. Насколько этот вклад помогает научным исследованиям космоса?
— Я не астроном и не могу комментировать эти процессы. Но сегодня и вправду невероятно популярно любительское изобретение всяческих аппаратов, которые, по мнению их создателей, должны помочь освоению космоса.
Чтобы вы понимали, примерно раз в неделю я общаюсь с каким-нибудь очередным изобретателем вечного двигателя, как правило, с периферии. В своих гаражах они строят модели Вселенной, которые отличаются от той модели, которая на сегодня известна ученым. Как графоманство в литературе, так и здесь — много людей, которые на грани сумасшествия, считают, что они в чем-то разбираются. Я академический ученый и меня это раздражает. Знаете, как Хокинг (Стивен Хокинг, известный физик-теоретик и популяризатор науки. — «Репортер») писал о том, что всего человек 20 в мире могут работать в такой сложной сфере как космология. Еще 200-300 человек понимают, о чем идет речь, и что-то делают вокруг. Я отношусь к их числу — очень приблизительно понимаю, что это такое.
«Солнце сгорит, Вселенная схлопнется»
— К слову о Хокинге. Он заявлял, что человечество должно срочно искать себе новый дом в космосе, иначе ближайшее тысячелетие ему не пережить. Вы согласны?
— Его заявление — одно из потрясающих следствий космической науки и космологи. Оно заставляет людей иначе посмотреть на то, что нас окружает. Космологи показали, что биологическая система, Солнечная система и Вселенная — все, в отличие от классической физики, находится в непрерывном развитии. И, соответственно, все это когда-нибудь закончится. То есть, Солнце сгорит. Вселенная, которая расширяется, возможно, схлопнется и исчезнет. Как человек смертен, так смертна Земля и все остальное. Еще 50 лет назад это казалось бредом.
Поэтому Стивен Хокинг глубоко прав. И в мировоззренческом развитии это меняет все. А в практическом плане что делать? Заниматься таким бессмысленным делом, как освоение космоса. Это что-то божественное в нас, людях, мы обязательно стремимся к освоению чего-то неизведанного.
— Слово «срочно» напрягает в высказывании Хокинга больше всего. Насколько срочно? Миссия на Марс, например, только готовится, но пока не идет речь о том, что человечество сможет там жить…
— Конечно, не сможем. И тут огромное противоречие не только с религиозным учением, но и с нашими нормами. Человеку естественно жить на земле, а не в металлической коробке (а на Марсе придется жить в специальных капсулах. — «Репортер»). Но меня заставило глубоко задуматься такое мероприятие, как Mars One, — полет на Марс в один конец.
Не то, чтобы заинтересовал сам проект. Я думаю, те, кто его запустил, — группа проходимцев, которая обманывает добровольцев. Но интересно именно то, что во всем мире около 200 тысяч человек записалось на участие в этом проекте (только в Украине — несколько сотен человек). Один из них — мой сотрудник в институте, Сергей, хороший инженер, теперь у нас не работает, потому что записался туда. Мы беседовали с ним на эту тему. И вот интересна именно психологическая готовность всех этих людей — при необходимости жить в коробке. И они готовы пожертвовать своими жизнями ради такой миссии! Учитывая такой уровень готовности отдельных людей жить в коробке, можно предположить, что общая ментальная готовность землян к такому существованию будет несоизмеримо выше.
— Но почему организаторов вы считаете проходимцами?
— Хотя под этот проект подписались и весьма солидные компании, но, по моему мнению, создатели этого Mars One, по сути, организовывают лишь наземный пиар-проект, в рамках которого всему миру будут показывать, как они готовят добровольцев к жизни на Марсе. Но в итоге с такой миссией они никуда не полетят.
На самом деле, космические агентства не работают с этим направлением и отодвигают свои планы относительно освоения Марса лет на 20, потому что есть два серьезных барьера. Нет носителя, который обеспечит безопасные полеты человека туда и назад. Также не решена проблема радиационной безопасности, человек там просто погибнет. Я спрашивал, понимают ли они это? Они мне отвечают, что да. Но, мол, пока они готовят людей, а через пару лет и все проблемы будут решены.
— А что касается туристических полетов компании Virgin Galactic? У них купили билеты по баснословной цене, в том числе, и такие известные личности в Украине как политик Борис Филатов и шоумен Андрей Пальчевский. Я беседовала с ними об этом лет пять назад, когда сроки запуска проекта уже откладывались несколько раз, но воз и ныне там…
— Нет, думаю, в этом случае полет все же состоится. Это действительно очень интересная ветвь — коммерческая космонавтика. Человек очень хочет облететь Землю, не будучи профессиональным космонавтом. Все упирается в технологический вопрос. Но вы же видите, сегодня, например, Space-X делает замечательные вещи, возвращая ракету из космоса на Землю (см. видео). В чем состоят технологические недоработки Virgin Galactic я разбирать не могу, не моя парафия. Но в целом это очень хорошее начинание.
— Чем конкретно оно так замечательно?
— Мы ждем в развитии космонавтики большого взрыва в скором времени. Более ста лет назад, когда появилась авиация, она была уделом чудаков. Затем был взрыв, когда в авиацию пришел частный бизнес. Сперва это были почтовые перевозки, а потом — и пассажирские. В начале 20 века туда пришел огромный коммерческий капитал и произошел прорыв!
Сегодня вложения в космонавтику идут, в основном, за счет госбюджетов стран. Но в 2000 году был пример, когда вложения коммерческие в мире превысили государственные. Правда, это было достигнуто за счет космических телекоммуникаций, — все телевизор смотрят. А вот полеты — это риски большие. Даже в Америке частный капитал не торопится вкладывать в эту отрасль. Но как только большой капитал увидит, что результат оправдывает средства, — нас ждет большой взрыв!
Будут предсказывать землетрясения и повышать урожай
— Олег Павлович, Украина должна была принимать участие в европейском проекте Galileo, который был разработан для повышения уровня безопасности стран-участников как в области обороны, так и от стихийных бедствий. Что в итоге?
— Были подписаны все бумаги, и договор об участии в нем Украины был одним из первых. Но на этом уровне все и осталось, мы не являемся активными участниками. Потому что у нас же до сих пор советские амбиции: если в чем-то участвовать, то мы хотели, чтобы оборудование, корректирующие наземные станции — все это делали мы сами и у себя же размещали. Европа сказала: «Нет, мы будем сами. А вы будете только пользователями». Украину это не устроило.
— Сегодня приоритетной космической программой в нашей стране является «Ионосат микро». Что это за программа?
— Наши ученые сейчас работают над исследованиями ионосферы Земли. Это слой плазмы, прилегающий к планете. Изучаем проблему солнечно-земных связей, то, что называется космической погодой, — влияние Солнца на организм человека, на технологические системы.
У нас есть очень серьезные надежды связать те катастрофические процессы, которые происходят на нашей планете, с предвестниками в ионосфере. Например, надеемся предсказывать землетрясения. Также это будет интересно энергетикам, ведь вспышки солнечной активности выводят из строя линии электропередач. Пока это только поиск средств, а не мониторинг явлений, но мы пытаемся это перевести в практическую плоскость и с Земли, и с космоса. И это первый полномасшабный проект, который мы полностью запускаем сами! От идеи, космического инструментария, спутника — до обработки наземных данных.
— Несколько лет назад ваш институт вел переговоры с Министерством аграрной политики о том, чтобы с помощью космических исследований улучшить уровень урожайности различных культур. Претворен ли проект в жизнь?
— Есть беспрецедентный проект, в котором участвуют все европейские страны, в том числе и наш институт. Идея — создать современную карту для всех стран Европы, по результатам мониторинга земной поверхности из космоса. Наша часть — как раз аграрная. Наши математики научились обрабатывать данные западных радиолокационных аппаратов. И хорошо продвигаются в вопросах изучения земной поверхности. Это позволит предсказывать тенденции влияния климата на рост различных культур (пока речь идет о зерновых). Например, по всходам пшеницы, сделав пару замеров, определить, какова будет ее урожайность в этом году.
Также решается вопрос оценки продуктивности земель. Например, с помощью такого мониторинга мы сможем исследовать, что происходит в оккупированных областях, оценить уровень деградации земель там за последние пять лет. На основании этого можно будет прогнозировать, какое количество земель под посевы уменьшить в будущем, а какие участки, наоборот, использовать. Надеюсь, что в течение ближайших лет мы это сделаем и для наших пользователей, и для Европы.
С нашим министерством тоже сейчас подвижка произошла. Создана рабочая группа и вроде бы как это им интересно. Если так — станем пророками в своем Отечестве.
— Где в народном хозяйстве, кроме аграрного комплекса и исследований природных катастроф, будут применены исследования этого мониторинга?
— Сейчас идут очень серьезные климатические изменения, опустынивание земель. У нас — меняется состав лесов, я уже не говорю о проблемах затопления западных областей. Все это можно будет исследовать благодаря полученным аэрокосмическим данным.
— Значит, есть надежда, что у государства снова появится заинтересованность в вашей отрасли? Потому как я читала, что картина с финансированием в последние годы была совсем безрадостной. Еще в 2011-м до 2017 года планировалось выделить на отрасль 1,2 миллиарда гривен. Сколько же выделялось на практике?
— Это очень непростой вопрос. В Украине космос всегда объявляли приоритетной отраслью. Есть закон о космической программе, где прописаны некие цифры, но он никогда не соблюдался. Раньше выделялось в лучшем случае 120 миллионов гривен в год. Эти деньги покрывают только масштаб поддержки одного института. Например, КБ «Южное» возвращает в бюджет в виде налогов в 100 раз больше денег, чем получает от государства в рамках программы.
Это уникальная ситуация в мире, потому что во всех странах бюджетное вложение больше. Есть еще и коммерческие вложения. А мы проедаем тот потенциал, который был заложен когда-то в советское время, — воспитали людей и технологии, которые до сих пор продаются. Минфин постоянно спрашивает: когда же вы окупитесь? Но космонавтика — это не окупаемая отрасль в том виде, как, например, агропромышленный комплекс.
— Да, это вложения в будущее, в том числе и в экономику страны.
— Вот вы это понимаете, а там, — показывает пальцем вверх, — хотят конкретных прибылей уже сейчас. Но так не бывает. Миссия высадки на Марс не окупается никак. В иные годы мы получали 50-60 миллионов гривен. При этом недорогой спутник не стоит меньше 40 миллионов долларов!
Так было все время. И вдруг — не знаю, с чего бы, — на нас в этом году должны выделить 250 миллионов гривен! Это тоже сегодня небольшие деньги, учитывая курс, но хотя бы в бюджете заложили столько, сколько записано в программе. И что-то уже можно сделать. Правда, из этих денег пока еще никто ни копейки не получил. Потому что система распределения бюджетных средств теперь более жесткая, типа более прозрачная. И в лучшем случае их распределят в мае. Поэтому пока работаем на полставки. Когда деньги получают поздно, то их нельзя потратить по плану и, соответственно, внушительная часть потом возвращается в бюджет. В прошлом году из 60 миллионов вернулось порядка 20, и не потому, что нам некуда их потратить. Как будет в этом — увидим.
— А на что расходуются деньги?
— Главный приоритет украинской космической отрасли сегодня — это программа «Сич» — наблюдение Земли из космоса, получение собственных данных. Если мы этого не будем делать, то будем покупать данные по нашей территории у других стран, потому что без этих наблюдений развитие многих отраслей народного хозяйства уже невозможно. А говорить о безопасности страны вообще бессмысленно. Потому все — от Вьетнама до Парагвая — покупают спутники. А мы умеем их делать сами.
— Во время разговора вы упомянули выражение «божественное начало в человеке». Мне почему-то казалось, что ученые стараются избегать таких определений.
— Я не религиозный человек. Но! Любой человек, который занимается космосом, непременно задумывается о началах. В природе человека и особенности его разума заложены такие вещи, которые, казалось бы, не особенно нужны ему для выживания. Как отметил философ Карел Поппер, наш мозг построен таким образом, что там есть место априорному познанию. Почему человек так устроен? Ну, априорно вот так. Можно называть это божественным, потому что природы этого знания мы не знаем. Тем не менее, модель не строится, если не предположить некоего непонятного источника.
Автор: Алена Медведева
